Село Тушино получило название по фамилии своих прежних владельцев. Их родоначальником был киевский боярин Нестер Рябец. Легенда рассказывает, что в конце XIII или в начале XIV в., когда разоренная усобицами Киевская земля оказалась под властью литовских князей, он с большой военной дружиной и многочисленными домочадцами и челядью ушел из родных мест на службу к московскому князю. Для их поселения было выделено место за Белым городом, и название Киевцы долгое время сохраняла местность на берегу реки Москвы близ нынешней Остоженки и Крымского моста.
Родословная Бархатная книга сообщает: «Из Литвы пришел Нестер, а Нестеров сын — Родион, у Родиона сын Квашня». Академик С.Б. Веселовский, посвятивший специальное исследование истории этого рода, полагал, что сведения о спасении Ивана Калиты от гибели в сражении под Переяславлем-Залесским, которое произошло в 1306 г., относятся к военной деятельности боярина Нестера. Имя его сына Родиона Нестеровича отмечено в русской летописи, где говорится, что в 1332 г. московский князь дал ему в управление половину Волока,Ламского, другая половина которого находилась под властью Новгорода. Через год Родион Нестерович изгнал новгородского посадника и подчинил весь Волок московскому князю. Заслуги боярина были отмечены очень высоко: «Князь великий даст ему село во области круг реки Всходни на пятнадцати верстах».
Так впервые попадает на страницы летописного свода название реки Всходни, по которой в XII-XIII вв. проходил важный торговый путь, связывавший бассейн реки Москвы с рекой Клязьмой и находившимся на ней стольным городом Владимиром. Непривычное для нас старинное название реки напоминает о том, каких трудов стоило путникам всходить вверх против ее быстрого течения и тянуть за собой тяжело груженые лодки с товарами. Прилегавшая к ней местность была давно и довольно плотно заселена, о чем свидетельствовали многочисленные славянские курганы и несколько городищ дьяковского типа.
Следующий представитель рода — Иван Родионович — носил прозвище Квашня. Он был влиятельным боярином при Дмитрии Донском. Имя Ивана Родионовича стоит вторым и третьим в списках ближайших бояр, подписавших духовные грамоты — завещания князя в 1372 и 1389 гг. Он служил воеводой, был участником Куликовской битвы, где командовал Коломенским полком, а в 1390 г., как отмечает летопись, умер, приняв монашеский постриг и похоронен в монастыре Спаса на Всходне. Его потомки большей частью носили фамилию Квашниных, затем разделились на множество новых фамилий: Дудины, Загладины, Рубцовы, Жоховы, Фомины, Петровы и другие. От младшего сына боярина — Василия Ивановича по прозвищу Туша — пошла фамилия Тушиных.
Купчая грамота подтверждает давнее существование села — еще в XV в. — и несомненную принадлежность его до этого Михаилу Александровичу Тушину. Но вызывает интерес второе название села — Коробовское. Окончание -«ское» обычно указывает на имя, фамилию или прозвище прежнего владельца. Среди Тушиных такого прозвища не встречается. Вполне вероятно, что с таким названием село существовало еще в начале XIV в., до того как Родион Нестерович получил в вотчину «во области круг Сходни», то есть за два столетия до первого упоминания Коробовского-Тушина в письменном документе.
Как ни берегли потомки Ивана Родионовича Квашни свои родовые имения, очень скоро все здешние земли Тушиных и их родственников Фоминых перешли в чужие руки. Начало положил Кирилло-Белозерский монастырь, в 1559 г. получивший во владение село Петрово, а остальные осколки бывшей боярской вотчины по частям собрал в свои руки Троице-Сергиев монастырь. Он обосновался в здешних местах в 1563 г., получив от некоего Дмитрия Чеботарева деревни Литвиново и Корево на правом берегу Москвы-реки, напротив Тушина и монастыря Спаса на Всходне. Став соседом Тушиных, богатейший монастырь в России не упустил возможности для расширения своих владений.
В 1569 г. сестра Андакана Тушина княгиня Стефанида Телятевская, которая после смерти своего мужа постриглась в монахини под именем инокини Софьи, подписала грамоту Троице-Сергиеву монастырю «на вотчину отца ее Федора и брата Андакана: на монастырь Преображение Спаса да на село Тушино с приселком и с пустошами». В том же году монастырь получил от вдовы Анны Фоминой деревню Братцево, в 1571 г. от Федора Васильевича Тушина — Бараковский луг рядом с селом Тушином, в 1573 г. от Василия Григорьевича Фомина — сельцо Борисково и деревню Аннино no-соседству с монастырем Спаса на Всходне. В 1575 г., когда умерла дочь Андакана Тушина, С.Ф. Нагой отдал монастырю полученные за ней в приданое деревни Городище и •Наумове.
Монастырские старцы энергично взялись за заселение и хозяйственное освоение своей новой вотчины. В Тушине появляются двор монастырский да «коровий» двор, еще один монастырский двор — в деревне Наумовой; уже в 1576 г. в селе и в деревне насчитывалось 35 крестьянских и 9 бобыльских дворов.
Для учета работ и платежей в пользу монастыря крестьяне были разделены на 5 вытей. С каждой выти они сдавали монастырским старцам сравнительно небольшой натуральный оброк — по 100 яиц и полведра сметаны. Их платежи составляли по 9 денег (4.5 копейки) приказному, по алтыну (3 копейки) — за лес для домашних построек, по гривне — за «выводную куницу» (невесту). Но главные повинности крестьян заключались в выполнении многочисленных работ: «пашни, и сена, и дров и повозов монастырских», которые отнимали большую часть их времени.
На реке Всходне с давних времен существовали водяные мельницы: Устьинская около Москвы-реки, Подсельная около Волоцкой дороги, Мостовая выше деревни (около современного железнодорожного моста), Подзаразная (от слова «заразы» — заросли) около впадения речки Городенки. Вероятно, они возникли еще во времена Тушиных, когда каждый из них ставил мельницу в своем отдельном имении. Теперь мельницы числились собственностью монастыря, который сдавал их на оброк местным крестьянам или московским мастеровым людям и получал от этого дополнительно 90 рублей годового дохода. Разумеется, что мельницы использовались не только для размола зерна, собранного местными крестьянами, но и для привозного, поскольку по большой Волоцкой дороге тянулись в Москву обозы с различными припасами.
Нередко в Тушино останавливались для последнего ночлега перед Москвой иноземные посольства. Так, в 1602 г., когда Москва ожидала герцога Ганса Шлезвиг-Голштинского, возможного претендента на шведский престол, которого Борис Годунов прочил в женихи своей дочери, гофмейстер и личный секретарь герцога записал в дневнике путешествия: «18 сентября. Приехали в большую деревню, называемую Тушино, менее чем в 2 милях от Москвы и лежащую у большой реки… Стояли мы большей частью в домах, но я и некоторые другие в палатках, в поле».
Начало XVII в. принесло страшные бедствия для русской земли. Более двух лет свирепствовал жестокий голод, вызванный неурожаем: «И много людей с голоду умерло… и много мертвых по путям валялось и по улицам, и много сел позапустело, и много иных в разные грады разбрелось и на чужих странах помроша». Только на трех кладбищах Москвы за два с половиной года было похоронено 127 тысяч человек.
Вспыхнувшие во многих местах голодные бунты переросли в гражданскую войну, в которой слились и недовольство значительной части дворян и бояр политикой Бориса Годунова и последующих самодержцев, и борьба крестьян против наступавшего закрепощения, и вторжение польско-литовских интервентов при участии украинского и донского казачества. В истории России эта эпоха получила название «Смутное время». В апреле 1605 г. умер Борис Годунов, а через два месяца в Москву вступил Лжедмитрий I в сопровождении польских шляхтичей. После народного восстания в Москве в мае 1606 г. занял трон боярский царь Василий Шуйский, при котором в стране война охватила всю центральную и южную Россию, а затем последовало вторжение в Россию нового польского ставленника — Лжедмитрия II. В июне 1608 г. его войско подошло к Москве.
Не решившись на штурм Москвы, интервенты готовились к длительной осаде, а для этого был нужен лагерь, в котором они находились бы в большей безопасности. Армия Лжедмитрия повернула на запад и выбрала местом для своего расположения Тушинское поле, расположенное на высоком холме между Москвой -рекой и впадающей в нее Всходней, с которого на несколько верст просматривалась территория в направлении Москвы. Окруженное с трех сторон обрывами, оно представляло собой неприступную позицию, которая была усилена земляным валом на западном направлении, со стороны монастыря Спаса на Всходне.
Василию Шуйскому удалось собрать стотысячную армию, передовые полки которой были выдвинуты к речке Ходынке и к селу Всехсвятскому, а в Хорошеве разместилась нанятая царем татарская конница. Вторая линия русского войска, возглавляемая самим царем, заняла позиции в районе Пресни и Нового Ваганькова. Враждующие силы разделяли Всёхсвятская.и Хорошевская рощи, между которыми проходила от Пресни через центр Ходынского поля тогдашняя Большая Волоколамская дорога.
Царское войско не предпринимало наступательных действий. Василий Шуйский вел переговоры с послами польского короля, которые обещали, что все польские наемники оставят войско Лжедимитрия. На эти переговоры ежедневно беспрепятственно направлялись представители из Тушинского лагеря, которые хорошо изучили расположение русских войск. Две недели бездеятельного стояния, и надежда на скорый мир ослабили внимание и боеготовность воинов. Наконец, пришло желанное известие, что договор с послами короля Сигизмунда заключен, в ознаменование чего послам были переданы Марина Мнишек, вдова Лжедмитрия I, и поляки, находившиеся в русском плену и г. Ярославле.
Воспользовавшись близорукой доверчивостью Василия Шуйского и его полководцев, тушинское войско во главе с Лжедмитрием и польским гетманом Рожинским ночью, задолго до рассвета напало на русские передовые полки. Под прикрытием заповедных рощ, которые ограничивали возможность наблюдения для русской стражи, польская кавалерия ворвалась в спящий русский стан. В это же время казаки под руководством атамана Заруцкого обрушились на татарскую конницу, размещенную Василием Шуйским около села Хорошева. «Произошло великое побоище, — хвастливо писал польский наемник Марховецкий, — мертвых легло по счету самих москалей 14 тысяч… Орудия и весь обоз были захвачены.»
Гибли под польскими саблями застигнутые врасплох воины, были перебиты и мирные купцы, расположившиеся табором рядом с войском. Резня и грабеж продолжались до рассвета, однако значительная часть русских воинов отошла в сторону Москвы, перестроила свои ряды и стала готовиться к контрнаступлению. Утром сражение возобновилось. Бой был упорный, и только к середине дня наступил перелом. Шуйскому пришлось пустить в дело все свои резервы: «И царя Василия ратные люди ( и стольники и стряпчие и жильцы посланы на бой, и с литвой бились, и литву гоняли до речки до Химки».
Ни одна сторона не добилась решающей победы. После этого сражения Василий Шуйский отвел армию в Москву, под защиту городских стен, предоставив свободу для действий интервентов. Новые и новые отряды грабителей стекались к «Тушинскому вору». Его лагерь ‘превратился в большой город, плотно застроенный избами, землянками и палатками, по своей территории в несколько раз превосходивший Московский Кремль. В войске ЛжеДмитрия насчитывалось до 30 тысяч украинских и 15 тысяч донских казаков, 20 тысяч польских военных наемников. Многие бояре и дворяне оставили Москву и перешли к Самозванцу. В Тушине была создана своя боярская дума во главе с М. Салтыковым и Д. Трубецким, был избран и свой патриарх -захваченный в плен ростовский митрополит Филарет Романов. Почти два года Россия имела две столицы, двух царей и двух патриархов. Из Тушина рассылались во все города грамоты, призывавшие население переходить на сторону Лжедмитрия II. Многие города были вынуждены признать свою зависимость от него.
Ежедневно из лагеря в разные стороны отправлялись отряды дли грабежа местного населения, опустошавшие ближние и дальние села и деревни. Бесчинства интервентов скоро подорвали веру в Лжедмитрия II у русского населения. Все чаще поляки получали отпор. Собравшиеся в лагере разнородные отряды мало доверяли друг другу. Историк К.Ф. Калайдович, который по просьбе Н.М. Карамзина посетил место бывшего тушинского лагеря и собрал сведения о нем, сообщал, например, что лагерь казаков был отделен рекой от vосновных сил Лжедмитрия П, сам же Лжедмитрий, как передавали местные крестьяне, жил западнее тушинского лагеря, недалеко от монастыря Спаса, на холме около реки Всходни, окруженном земляным валом и глубокими рвами, дно которых заливалось водой. Это место в XIX и даже в начале XX вв. называлось «Цариковой горкой».
Престиж тушинского «царевича» падал, но вместе с тем росло народное недовольство и против Василия Шуйского, который «сравнял Москву с Тушином».
Только 5 июня 1609 г. он решился вновь вывести армию из города на Ходынское поле. На этот раз, несмотря на успешное начало, тушинцы потерпели сокрушительное поражение:
«Неприятель быстрым движением вломился в середину царских покоев, смял конницу и замешал пехоту, — рассказывает об этом сражении Н.М. Карамзин на основе летописных сведений. — Тут с одной стороны воевода князь Иван Куракин, с другой князь Андрей Голицын и Борис Лыков, уже известные достоинствами ратными, напали на изменников и ляхов… Московские воины превзошли себя в блестящем мужестве, сражаясь, как еще не сражались с тушинскими злодеями; одолели, гнали их до Ходынки и взяли 700 пленников».
Василий Шуйский не решился продолжить наступление за речку Ходынку и атаковать тушинский лагерь. Тем не менее, положение Лжедмитрия II скоро стало критическим. Прекратился приток в его лагерь русского населения. Польский король Сигизмунд, открыто вступив в войну против России, теперь уже сам надеялся присвоить русскую корону. Осадив Смоленск, он потребовал от польских наемников оставить самозванца и идти в его войско. Раскололась и тушинская «боярская дума» — одни ее члены затеяли тайные переговоры с Василием Шуйским, другие искали для себя выгоду в переходе к королю Сигизмунду.
В декабре 1609 г. Лжедмитрий тайно бежал из тушинского лагеря в Калугу. Большая часть казаков вскоре ушла вслед за ним. В лагере остались только польские шляхтичи, для которых единственной целью был грабеж русского населения. Весной 1610 г. в Москву вступило новое войско, собранное на Севере талантливым молодым полководцем М.В. Скопиным-Шуйским. К.Ф. Калайдович свидетельствует, что интервенты не по своей воле оставили Тушино, а были изгнаны русским отрядом, ворвавшимся со стороны пустоши Городище через реку Всходню. Следы сражения подтверждаются и археологическими исследованиями на Тушинском поле.
Монастырская вотчина была разграблена и уничтожена интервентами и долго не могла оправиться после разгрома. Даже четыре года спустя, в 1614 г., описания имений Троице-Сергиева монастыря неизменно завершались фразой о том, что его села и деревни «запустели от литовского разорения». Но уже в 1623 г. Тушино числится сельцом, в котором записаны двор монастырский с приказчиком, 16 крестьянских дворов и 20 дворов бобылей, не связанных с пашенным земледелием. К 1646 г. в нем насчитывается 39 крестьянских и 10 бобыльских дворов, 120 человек мужского населения. Восстанавливается и мельничное производство, в котором заняты 2 бобыля-мельника, «да крестьянский сын кормится мельнической работой».
Тушино числилось сельцом, поскольку оно было центром монастырской вотчины, но не имело церкви. Его крестьяне были приписаны «к приходу церкви Спаса-Преображения, при которой после упразднения монастыря сложилось небольшое село. Но в 1730 г. и Тушино стало селом: «Июня 18 числа запечатан указ о строении церкви, по челобитью Троицкого Сергиева монастыря архимандрита Варлаама с братьею, велено: в Московском Уезде, в вотчине оного монастыря, в селе Тушине с деревнями, из дому Ее Высочества государыни царевны Прасковьи Ивановны (дочь соправителя Петра I Ивана Алексеевича и родная сестра императрицы Анны Иоановны — Е.М.) церковь деревянную во имя Всем Скорбящим перевесть и построить вновь во имя тот же храм…»
После секуляризации церковных владений в 1764 г. крестьяне перешли в подчинение Государственной коллегии экономии. Для тушинских крестьян, повинности которых прежде были в несколько раз больше, чем в соседних владениях, эта реформа имела благоприятные последствия. Барщинные работы были заменены уплатой денежного оброка в размере 1,5 рубля с каждой «ревизской души» (к ним относилось мужское население независимо от возраста). К 1783 г. эта сумма была увеличена до 2,5 рублей, но и при этих условиях положение крестьян значительно улучшилось. Если раньше большую часть их времени отнимали монастырская пашня и перевозки многочисленных грузов для монастыря, то теперь они могли свободно распоряжаться своим трудом. Основу их доходов составили неземледельческие промыслы: извозничество, содержание постоялых дворов, гонка леса по Москве реке из Гжатского уезда Смоленской губернии.
Экономических примечаниях второй половины XIX в. и 1800 г. Тушино числится селом с деревянной церковью во имя Рождества Богородицы. Отражаются в этих документах и природные условия села и его окрестностей, отличные от современных: «Река Москва в летнее жаркое время бывает шириной 15 саженей, глубиной поларшина. Грунт земли иловатый. Хлеб родится: рожь, пшеница, овес, ячмень средственный, гречиха хорошая. Покосы хороши, лес мелкий кустарник, в нем зайцы, тетерева, а при реках дикие утки».
Деревянная церковь Рождества Богородицы существовала недолго. Уже в ревизских сказках 1811 г. Тушино вновь числится сельцом. На месте бывшей церкви позже была построена часовня, к которой ежегодно, 15 августа и 8 сентября, совершался крестный ход из церкви Преображения в селе Спас.
Тушино, вновь приписанное к Спасскому приходу, в дальнейшем стало именоваться деревней. Но именно на это время приходится период его быстрого развития. Уже в 1852 г. здесь было 75 дворов и 420 жителей обоего пола, а в 1899 г. — 165 дворов и 846 жителей.
После реформы 1861 г. деревня числилась в составе Всехсвятской административной волости. Центром ее было село Всехсвятское, от которого до нашего времени сохранилась церковь Всех Святых около станции метро «Сокол». Большое значение для деревни Тушино имела деятельность образованных после реформы земских организаций, которые вели работы по строительству дорог, школ и больниц в сельской местности. Земство провело реконструкцию Волоколамского шоссе, построило мост через Сходню (так изменилось название реки в конце XIX в.) и установило заставу, взимавшую плату за перевозку грузов по шоссе, а также и за проезд по мосту — по 5 копеек с каждого груженого воза.
В промышленном развитии местности решающую роль сыграли старинные мельничные места на речке Сходне. По крайней мере, четыре из них сохранились на протяжении трех столетий, превратившись к XIX в. в сукновальные предприятия. Около 1812 г. они перешли от генерала Барятинского к богатому московскому купцу, почетниму гражданину П.И. Рыбникову, устроившему на одной из них довольно крупную сукновальную фабрику с двухэтажными деревянными производственными корпусами. Однако он предпочитал сдавать фабричные «места» в аренду другим предпринимателям.
Фабрику около села Спас арендовал у него в 1866 г. и перестроил московский купец Владимир Никандрович Сувиров, в 1880-х гг. на ней работало около 1000 человек. В 1875 г. Сувиров осваивает и бывшую Мостовую мельницу около Тушина под небольшое сукновальное заведение. Его брат, Иван Никандрович Сувиров, свою ткацкую фабрику при деревне Иваньково перевел в 1879 г. к селу Братцеву (теперь фабрика «Победа труда»), а также основал сукновальное заведение на прежней Борисовской мельнице близ села Спас. Место в устье реки Сходни в 1870 г. арендовал у Рыбникова купец Е.Х. Белишев. Здесь было устроено шерстопрядильное и суконноткацкое заведение на 100-120 рабочих. Около деревни Гаврилково строит большую фабрику на 1000 рабочих московский купец В.И. Иокиш.
Территория Тушина, раскинувшаяся между Москвой-рекой и Химкинским водохранилищем, неузнаваемо изменилась в наше время. В соответствии с новым административным делением на этой территории образованы три муниципальных округа: Покровское-Стрешнево, Южное Тушино и Северное Тушино. Очень жаль, что не нашло отражения в новой топонимике богатое культурно-историческими традициями село Братцево. И вызывает недоумение, как можно было отнести к Покровско-Стрешневскому округу историческую территорию Тушина и Спаса. Хочется надеяться, что эта ошибка будет исправлена, ибо их многовековая история составляет центральную часть истории всего Северо-Западного округа.
